Why anti-war Russians are remaining in Russia / Почему антивоенно настроенные россияне остаются в Росси.
“This is Russia's war, not just Putin's war. Putin made the decision to invade Ukraine. But other Russians, not Putin, are doing the killing in Ukraine. Other Russians, are paying taxes, to finance this killing. Some brave Russians protested against this war. Most have not.”
The tweet was posted by former US ambassador to Russia, Michael McFaul. His logic is understandable. From the outside Russian society appears united around the war: independent media have been suppressed, foreign social networks are blocked, and in Russia one can end up in prison for the open expression of one's opinion. However, this unity is only an illusion created by Putin's informational autocracy.
‘Witnesses Against War’ spoke with many Russians who oppose the war. On condition of anonymity, these individuals, who continue their quiet resistance, explained why they remain in Russia and from where they draw hope. Part 1.
“I remain because there must be someone here for those who physically cannot leave. Most people have no relationship at all to what is going on in Ukraine. Russia has been taken over by criminals. I can see my future only a couple months ahead. I am afraid of arrest and aggression from ‘patriotically orientated’, pro-war citizens. I am also afraid that they will cut us off completely from the global internet, and introduce what we jokingly call the ‘cheburnet’ [after the Russian cartoon character cheburashka]. Of course, positive changes in Russia are possible, although unlikely. I would like the international community not to turn their backs on anti-war Russians: we need to be seen, and our anti-war projects need support.”
“I am fifty, I am not sure that I would be able to settle abroad and begin everything again. So, as long as there is no critical reason to leave, I stay. In Russia there are many people who have anti-war sentiments, and are against this regime. I am certain that positive changes are possible, and I hope that the international community understands this. As long as possible, I will continue to work to expedite the arrival of the ‘Beautiful Russia of the Future’. I am concerned that the authorities in Russia will manage to establish total control over social networks, and isolate us even more from the outside world.”
“This is my home, my homeland. If I leave, to whom am I leaving my home, to some criminals? I want to live here too, I want to stroll these streets, breathe this air; this evil is temporary. After all, a homeland is greater than the politicians of today. The war will end and they will leave, and we will remain. I can’t see the future clearly; the wait for changes will be long, a decade, I reckon. But changes are possible. I am afraid of prison, I am afraid that the GULAG will appear again (I would not survive it), and I am afraid that the war will reach my city. If that happens, well then it will be necessary to leave and it would be good to have that opportunity - the chance to live legally in a safe country.”
“It’s not enough just to want to leave. I am on in years, I do not know foreign languages, and I have no money to move. The moral burden of the war weighs on me. I have lost many friends, and I do not see a good future for the country. I am not even trying to divine how this situation will evolve. All the same, I still think that changes for the better are possible, even if I do not know how. I am worried that the war will bring increased criminality, poverty, deterioration, and that medicines will disappear.”
“I can be useful to my family, my child, who refuses to leave as long as I stay. And there is work too, that feeds me in Russia. If you are against the war, publicly it is hard to be yourself…and that is burdensome. You can’t make the jokes you want - and it seems that dangers are growing all around. You need to watch what you say, and where, or best of all, do to speak aloud on any controversial topics. I have stopped planning my future in Russia long-term, I stopped even thinking about buying real estate here: I am trying to organise my life so that, if necessary, it will be possible to leave. Overall, it has become very difficult to plan life. I am pessimistic. I do not see any changes ahead for 2-5 years. It seems that this state of affairs will grind on and on, and drag everyone into a dark bog. Silence is the main survival skill needed for the coming years. I am afraid of ‘enthusiastic’ people who consider my opinions, conduct or quotes on social networks as worthy of punishment. I am afraid of whistleblowers. If a year ago I was certain that the repressive apparatus had no resources available that were a danger to me personally, it is now clear that it is possible to fall victim to somebody’s chance ‘vigilance’.”
“I still want to do something to improve life in Russia. Not everyone who is against the war, is able or wants to leave. Some try to resist, create civil society, organise support groups - this is all still possible, and important. Of course, any planning these days is complicated, but one wants to hope that positive changes are possible, and they depend on us. I am afraid of criminal prosecution, police brutality, and isolation from the rest of the world. I wish that Russians could read and watch foreign media that are blocked in Russia. It is also important that in the wider world people know about and remember anti-war Russians. We are here - we exist.”
*****
“Это война России, а не только война Путина. Путин принял решение вторгнуться в Украину. Но убивают в Украине другие россияне, а не Путин. Другие русские платят налоги, чтобы финансировать это убийство. Некоторые смелые русские протестовали против этой войны. Большинство нет" — такой твит оставил бывший посол США в России Майкл Макфол. И его логику можно понять: извне российское общество выглядит единым и сплоченным вокруг войны, независимые СМИ подавлены, иностранные соцсети заблокированы, а за открытое высказывание своего мнения в России можно сесть в тюрьму. Однако такое единство— лишь иллюзия, созданная информационной путинской автократией.
«Свидетельства против Войны», поговорили с множеством антивоенно настроенных россиян. На условиях анонимности эти люди, продолжающие свое тихое сопротивление, рассказали, почему они остаются в России, и на что они надеются.
Первая часть:
“Я остаюсь, потому что должен быть кто-то рядом с теми, кто чисто физически не может уехать. Большая часть людей не имеет никакого отношения к происходящему в Украине, Россия захвачена преступниками. Прогнозировать свое будущие я могу только на пару месяцев вперед. Сейчас я боюсь ареста и агрессии со стороны “патриотически настроенных” провоенных сограждан. Также я опасаюсь, что нас все же отрежут совсем от мирового интернета и введут то, что у нас называют “чебурнет” (от слова чебурашка). Конечно, позитивные изменения в России возможны, хотя и маловероятны. Мне бы хотелось, чтобы международное сообщество не отворачивалось от антивоенных россиян, нам важно быть видимыми, а еще наши антивоенные проекты нуждаются в помощи”.
“Мне 50 лет, я совсем не уверена, что смогу устроиться за рубежом и начать все заново. Так что, пока острой необходимости уезжать нет, я остаюсь. В России много людей с антивоенной позицией и тех, кто против этой власти. И я уверена, что позитивные изменения безусловно возможны, надеюсь, это понимает и международное сообщество. Пока есть возможность я буду продолжать работать и приближать наступление Прекрасной России Будущего. Я опасаюсь, что властям в России удастся установить тотальный контроль над соцсетями, это еще больше отрежет нас от внешнего мира”.
“Это мой дом и моя родина. Если я уеду, то кому я оставлю дом, преступникам всяким? Я тоже хочу здесь жить, гулять по этим улицам, дышать этим воздухом, а зло — временно. Ведь родина — это больше, чем сегодняшние политики. Война закончится, они уйдут, а мы останемся. Будущее мне видится туманным, ждать перемен придется долго, думаю, лет десять. Но перемены все же возможны. Я боюсь сесть в тюрьму, боюсь, что снова появится ГУЛАГ (думаю, его я не переживу), и боюсь, что война придёт в мой город. Если так сложится, что все-таки придётся уезжать, было бы хорошо иметь такую возможность, чтобы был шанс легально жить в безопасной стране”.
“Чтобы уехать мало просто хотеть этого. Мне уже много лет, я не знаю иностранных языков, да и денег на переезд нет. На меня давит моральный груз из-за войны, я потеряла многих друзей и не вижу хорошего будущего для страны. Даже не пытаюсь заглядывать в это будущее. Правда, я все еще считаю, что перемены к лучшему возможны, даже если я не знаю, как. Я опасаюсь, что война принесет рост преступности, общую нищету и деградацию, а еще, что пропадут лекарства”.
“Я могу быть полезной своей семье, своему ребенку, который отказывается уезжать, только пока я остаюсь. Да и работа, которая меня кормит, тоже в России. Если ты против войны, то публично нельзя быть собой – и это очень давит. Нельзя шутить шутки которые хочешь, кажется, опасностей вокруг всё больше. Надо следить за тем, что и где ты говоришь, или лучше вообще не говорить вслух на всякие спорные темы. Я перестала глобально планировать свое будущее в России, даже перестала думать о покупке недвижимости здесь, стараюсь организовать свою жизнь так, чтобы при необходимости все же суметь уехать. В целом, жизнь планировать стало очень сложно. Я настроена пессимистично: в горизонте планирования 2-5 лет я перемен не жду, кажется, этот порядок вещей всё будет тянуться и тянуться дальше, и будет всех затягивать в это беспросветное болото. Молчать — главный навык для выживания на ближайшие годы. Я боюсь энтузиазма людей, которые могут посчитать мое мнение, поведение или реплики в соцсетях заслуживающими наказания, я боюсь доносов. Если год назад я была уверена, что у репрессивного аппарата нет ресурсов для того, чтобы опасность для меня лично была реальная, то теперь становится понятно, что можно стать жертвой чей-то случайной “бдительности””.
“Я все еще хочу попытаться что-то сделать для лучшей жизни в России. Не все, кто против войны, во-первых, хотят и могут уехать, некоторые пытаются бороться, создавать гражданское общество, организовывать поддерживающие сообщества, это все еще возможно и важно. Конечно, планировать что-либо сейчас сложно, но хочется надеяться, что позитивные изменения возможны и что они зависят от нас. Я боюсь уголовного преследования, полицейского произвола и изоляции от остального мира. Мне бы очень хотелось, чтобы россияне могли читать и смотреть иностранные СМИ, заблокированные в России. А еще мне кажется важным, чтобы об антивоенных россиянах помнили и знали в мире, мы здесь, мы существуем”.